Век XIX. После разорения и перед катастрофой

В 1800 году в Хорошеве насчитывалось 22 двора с 135 жителями. Село располагалось «на левой стороне реки Москвы и по обе стороны безымянного истока и большой Звенигородской дороги». В одноэтажном каменном Свято-Троицком храме действовали два придела: первый – в честь святителя Николая Чудотворца, второй – в честь Федора Стратилата. «При оном селе казенный конский завод в деревянном строении с разными жилыми службами. Лошади содержаться разных пород. Против завода мельница выстроена на пруде для молотья лошадям»[1].

Во время Отечественной войны 1812 года оккупированное французами село вместе с храмом было разграблено «врагами веры и человечества». Часть села была сожжена, число приписных домов сократилось до 76[2].

Мародеры не только уничтожили крестьянские дворы и казенные строения, но и разломали в храме железные двери, разорили престолы и жертвенник, сняли оклады и венцы с икон, забрали ризы и церковную утварь, разодрали антиминс. Поскольку главными в списке утрат названы престолы и одежды, можно предположить, что часть церковных ценностей все же удалось спрятать от грабителей.

Общая сумма нанесенного ущерба была оценена в  10.000 рублей.

Церковная жизнь в  храме «пособием приходских людей и доброхотных дателей»[3] возобновилась довольно скоро.

27 января 1813 освятили восстановленный теплый придел в честь святителя Николая Чудотворца[4].

В мае 1813 священник Свято-Троицкого храма Александр Иванов подал викарию Московской епархии епископу Дмитровскому Августину прошение, в котором свидетельствовал о том, что храм приведен в порядок и «все к отправлению священно церковнослужения нужное приуготовлено», и просил позволить освятить храм, снабдив его новым антиминсом взамен поврежденного[5].

К прошению «приложили руку»: дьячок Троицкия церкви Матвей Семенов, тоя ж церкви пономарь Иван Иванов, вместо старосты церковного села Хорошова крестьянина Тимофея Михайлова «за неумением ево грамоте по ево приказанию» сын его Василий, служащий при дворцовом Хорошевском Конном заводе губернский секретарь Вукол Панов и «вместо всех того прихода крестьян» крестьянин Петр Антонов[6].

Получив архиерейское благословение и новый антиминс, в июле 1813 благочинный села Всехсвятского священник Тимофей Яковлев уже рапортовал Московской Духовной консистории о том, что «по резолюции Его Преосвященства Преосвященнейшего Августина епископа Дмитровского викария Московского и разных орденов кавалера < …> настоящая Троицкая (церковь) в селе Хорошове сего июля 7-го»[7] им освящена.

На содержание причта, не имевшего своей земли, в то время Экспедиция конских заводов выделяла общее жалование в размере 60 рублей в год. В том же 1813 году крестьяне села Хорошева положили собирать на весь причт еще 140 рублей. В 1815 году крестьяне также стали выделять священнику 70 рублей на дрова, что позволило считать, что священнослужители в Хорошеве «содержание имеют довольное»[8].

Тем не менее, в 1818 году от Экспедиции конских заводов по прошению священника и причта к жалованию в 60 рублей прибавили «еще священнику, дьячку и пономарю ржаной муки каждому по три четверти, и по две сажени дров трехполенных»[9].

С 1813 года в храме служил священник Иван Иванов, а с 1785 года – дьячок Матвей Семенов[10].

В августе 1813 года в возрасте 25 лет скончался пономарь Иван Иванов. На его место по ходатайству священника в январе 1814 года заступил выпускник Перервинской духовной семинарии Феодор Хитров[11].

К 1816 году село, состоявшее в основном из крестьянских дворов с деревянными избами, в целом восстановилось, а число домов в нем стало увеличиваться.

Важную роль в жизни села в первой половине XIX века по прежнему играл Конный завод. Согласно «Описи состоящему при Хорошевском конском заводе разному строению…», дворцовый комплекс к этому времени, сохранив структуру его застройки, приспособили под новое использование. Здесь теперь имелся «смотрительский дом на каменном фундаменте деревянной, обит тесом, в нем пять покоев и кухня, сени проходные, в сенях каменной погреб, переднее и заднее крыльцы с навесом, у заднего крылца приделан нужник, крыт под одну линею тесом. Оной дом со службами построен в 1791-м году из соснового лесу, вывезенного из Серебрянного Бору, потом в 1805-м году выконапачен, перекрыт и обит вокруг новым тесом, и две печи перекладены. На двор спереди большие ворота свторчетыя с калиткою, огорожен вокруг забором. Вереи переменены, вороты зделаны новыя и забор перебран в 1805 году. На дворе изба людская и светелка жилая, промеж их сени, все в оной связи крыты тесом под прибоину, в избе полу и двух рам со стеклами нет; в ветхом положении. Погреб ямник каменной с напогребицею, камень в стенах местами обвалился, каретной сарай и конюшня без стоил, деревянные все в одной связи крыта тесом и крышка ветха»[12].

В указанных покоях во время приезда проживал смотритель, в одном покое помещался нарядчик со своим семейством.

Далее описаны «заводское правление и школа в трех покоях на каменном фундаменте». Эти здания были перестроены в 1792 году из старых смотрительских покоев. Теперь в одном из покоев исправлялись «письменные дела», во втором обучались российской грамоте школьники, а третий занимал коновальный подмастерье со своим семейством.

Между обывательскими домами находился построенный в 1802 году «штутмейстерской один покой с сеньми» – его занимал со своим семейством штутмейстер Галкин.

Тут же имелись построенные в 1799 году и исправленные в 1805 и 1813 годах ветхие «казармы на каменном фундаменте, четыре светлицы, промеж их двои сени проходные с крылцами крыты по одну линею тесом».

Три казармы занимали конюхи и школьники Хорошевского завода, а четвертую – конюхи Александровского завода.

Одна деревянная конюшня на 40 стойл, выстроенная на каменном фундаменте в 1770-м году в указанный момент пустовала из-за своей крайней ветхости.

Вторая, тоже достаточно ветхая, была частью занята жеребцами, подъемными меринами и больными лошадьми Александровского завода, частью пустовала «по случаю нахождения лошадей на подножном корму».

Третью, также требующую ремонта, в зимнее время стояли бережие и холостые кобылы, а от четвертой перевезенной в 1810 году в Пахрино, остался только каменный фундамент.

Посреди двора стоял амбар для хранения заводских припасов, овса и муки, а подле конюшни – фуражный двор, «за совершенной ветхостию» ничем не занятый.

Здесь же имелись 4 колодца с насосами и трубами и каменная кузница, в которой «исправлялась для завода кузнечная работа».

Все строения описывались наблюдателем как хоть и не раз отремонтированные, но все равно крайне ветхие[13].

Что касается церкви, то в  1819 году она была «как по внутренности, так и по наружности тверда»[14], однако придел во имя великомученика Феодора Стратилата со времен «разорения от неприятеля» все  еще не освятили.

В 1819 село относилось к ведению Экспедиции государственных конских заводов и в нем числилось 23 двора, включая дворы причта, душ мужских – 132, женских – 160. Кроме того, к приходу относилось 10 дворов и 89 жителей деревни Карамышево, 30 дворов и 292 души в Мневниках, 1 двор и 10 душ в Терехове, 19 дворов и 126 душ в Щукине.

Службы в основном совершались в теплом Никольском приделе, его и поновляли чаще остальных. Так в 1823 году священник Петр Евтихеев ходатайствовал об исправлении в нём икон и иконостаса[15].

Ветшающие строения дворцового комплекса были окончательно ликвидированы в 1820-30-х годах. Согласно генплану, датированному второй половиной 1840-х годов, участок включал в себя огороженную территорию храма, западнее – компактный комплекс Волостного правления с одноэтажными деревянными строениями: главным корпусом и хозяйственными постройками. Северо-западнее храма, вдоль красной линии проезжей трассы располагались сдвоенные одноэтажные деревянные крестьянские дома. С натуры снимал и план сочинял землемер коллежский ассесор и кавалер Краснов [16].

Находившийся к северо-западу от него комплекс Конного завода, видимо должен был и дальше сохранятся на этом месте, поскольку в 1835-36 годах Е.Д. Тюрин разработал проект Хорошевского конного двора. Однако довольно скоро территория Конного завода была отдана для размещения артиллерийских складов летнего военного лагеря, располагавшегося на Ходынском поле. От прежних построек сохранялась лишь нижняя часть башни с парадными въездными воротами.

Состав жителей в Конюшенной слободе изменился, и она стала называться Солдатской, однако, как мы увидим, не потеряла и прежнего своего названия, которое периодически фигурировало в поздних документах.

В 1844 году часть Хорошева опустошил пожар. Выгорела половина, расположенная с северной стороны Звенигородской дороги. Из трех домов священнослужителей, стоявших через дорогу напротив храма, сохранился лишь один, а всего из 34 дворов уцелело 16[17].

В следующем году прихожане решили расширить церковь, пристроив к ней трапезную часть. На чертежах за подписью архитектора Василия Григорьевича Дергалова, датированных 1845 годом, изображены северные фасады и планы храма до и после пристройки трапезной[18].

На них также видно, что нарядные ярусы кокошников были скрыты колокообразными кровлями, что больше соответствовало вкусам и экономическим требованиям новой эпохи.

Трапезную продлили до колокольни, для чего пришлось разобрать старую западную часть храма. Кроме того, увеличили оконные проемы. Вход в храм теперь располагался в колокольне, к которой пристроили два крыльца.

В расширенной трапезной также устроили придел в честь пророка Илии, очевидно в память о недавнем пожаре.

К середине XIX века в приходе храма числилось уже более 900 человек. В 1855 году священник Никанор Андреевич Румянцев обратился к начальству с просьбой об увеличении площади кладбища, не вмещавшего уже всех усопших[19].

Благоустройство храма также продолжалось. В апреле 1857 года в Троицком храме установили новые престол,  жертвенник, и иконостас с иконами.

Через несколько лет, в 1860-м, в холодном Феодоровском приделе также заменили престол, поновили иконостас и иконы, увеличили окна во всем храме, оштукатурили стены и опустили полы[20].

В это же время священник Никанор Румянцев составил опись имущества придела во имя Феодора Стратилата. В нем числился прежний, трехъярусный, выкрашенный белой краской иконостас  с резными украшениями и иконами старого письма. Справа от Царских врат, за образом Спасителя, по традиции располагался образ Феодора Стратилата, а слева – икона Божией Матери «Знамение». Во втором ярусе по краям от Тайной Вечери – четыре праздничных иконы, в третьем – по обе стороны от Спасителя – два архангельских лика и четыре апостольских. Над иконостасом в центре находилось Распятие и по сторонам от него – две круглые в рамах иконы со сценами Снятия с Креста и Положения во гроб[21].

В Троицком храме находился антиминс, выданный в 1847 году, а в Феодоровском приделе – «святый антиминс, печатанный на атласе 1745 года». По донесению благочинного Московского уезда, села Павшина, Николаевской церкви священника Павла Перлова митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету, оба антиминса были прочны и не имели никаких повреждений[22].

По прошению священника Никанора Румянцева и разрешению митрополита Филарета, возобновленный придел во имя Феодора Стратилата был освящен священником Павлом Перловым 16 октября 1860 года[23].

Имеются сведения, что в промежуток между 1860 и 1887 годами стены храма были расписаны живописным письмом, но точную  дату и авторов росписи указать сложно.

1861 год в России прошел под знаком Великих реформ. Жизнь в стране менялась во всех направлениях. Создавались и новые административные единицы – волости. Центром одного из таких территориальных образований, объединившим 20 сел и деревень Подмосковья стало Хорошево.

Окрестности постепенно осваивали крупные промышленные предприятия, такие как суконная фабрика, химический завод купца Кибера, чулочная фабрика «Топпер и К», что, естественно, вело за собой отток крестьян на производство и упадок прежде большого и богатого села.

Очевидно поэтому земскую школу, открытую в Хорошеве в 1873 году, через два года перевели в деревню Мневники.

Но впереди ждали и более серьезные испытания.

В 1877 году беспокойство причта и прихожан вызвала угроза обрушения берега Москвы-реки.

Согласно красноречивой «экстреннейшей» докладной записке Московского уездного исправника от 18 октября 1877 года, село Хорошево «подвергается неминуемой и скорой опасности обрушиться и свалиться в реку; особенная же и скорая опасность грозит церкви и дому, занимаемому волостным правлением. Еще в начале октября месяца в береговой к Москве реке земле образовалось несколько трещин, верхняя из них на горе, имеющая теперь в длину более 100 саженей, начинается с середины церковной ограды, идет близ самой ограды, сзади дома волостного правления, затем поперек двора и сада купчихи Егоровой (два звена забора уже обрушились). За садом же Егоровой верхняя трещина, спускаясь под гору, соединятся с другою подгорною расщелиною, которая имея начало там же противу церкви, идет прямою линией вдоль всей горы на пространстве полуверсты и оканчивается в конце сельских построек, где начинается отлогий берег реки. Громадная масса земли, очерченная верхнею расщелиной, соединяется с другою трещиной, быстро стала оседать вниз и исчезая безследно, как будто заваливая собой невидимую подземную пустоту. От церкви до края обвала остается не более 5 сажен. На улице же села Хорошова, ближе к Конюшенной слободе, между правой и левой сторонами строений, стали пробивать водяные ключи с нынешнего лета, чего прежде не было; а это, если не будет принято скорейших мер, ускорит гибель строений левой стороны села Хорошова»[24].

В апреле 1878 года, Строительное отделение, рассмотрев обстоятельства дела, заключило, что для укрепления берега необходимо придать ему естественные откосы, устроить подпорные стенки и дренажные колодцы для правильного стока грунтовых и дождевых вод, одеть берега фашинами или мостовою, а прежде всего этого, для определения стоимости и направления работ, сделать подробную нивелировку местности поврежденного берега.

Однако, поскольку все это потребует «продолжительных и усиленных занятий, сопряженных с весьма значительными расходами, удовлетворить которые, за неимением в распоряжении Отделения подлежащих сумм, не представляется возможным», Строительное Отделение приняло решение в ходатайстве крестьян Хорошевского сельского общества отказать[25].

Отстаивать храм у Москвы-реки еще много лет местным жителям предстояло исключительно собственными силами. Чтобы удержать оползень, крестьяне сажали деревья, мастерили плетни  и подобные подпорки, которые всякий раз уносило весенним половодьем. Лишь чудом трещина не ползла дальше. Ее судьбою  власти занялись лишь в следующем столетии.

Конец века для храма новыми планами по благоустройству. Старые голландские печи по разрешению Строительного отделения Московской Духовной консистории было решено заменить более современной духовой. Епархиальный архитектор С.В. Крыгин выполнил чертежи с изображением фасада, плана и разреза храма, по которым можно судить о его облике перед началом нового столетия[26].

На плане зафиксированы расположения престолов и небольшая пристройка к югу от колокольни – сарай для спуска в подвал.

Новая духовая печь должна была заменить три старых голландских, состояние которых препятствовало работам по позолоте иконостаса и возобновлению настенной живописи.

Однако работы по проведению нового отопления затянулись и были осуществлены лишь в 1902 году.

Так в бытовых перипетиях и борьбе с силами природы начинался для Хорошева новый век.